«Прекрасное далеко»: или как эпоха СССР повлияла на современное восприятие жизни

Многие советские практики и  веяния сейчас переживают возрождение, поощряя ностальгию у  тех, кто застал даже самые сложные времена того общественного строя. Издание « Новые Известия » совместно с  историками и  политологами размышляло, к  чему может привести навязчивая ретроспектива.

Начнем с  современности. Социальные гарантии и  финансовая помощь стали фундаментом экономической повестки последних  лет. Население «поделили» на  категории именно по  общественным признакам и  распределяют дополнительные социальные гарантии в  зависимости от  самой категории или дохода конкретного человека в  ней. Вводятся и  индексируются материнские капиталы, дополнительную помощь получают то  росгвардейцы и  члены их  семей, то  медики, работающие в  «красной зоне», то  военным пенсионерам индексируют пенсии сразу на  10%. А  что было раньше?

В  вышедшей в  1939  году «Большой советской энциклопедии» было написано, что «только в  СССР граждане пользуются материальным обеспечением в  старости, а  также в  случае болезни и  потери трудоспособности». Но  выделенных средств хватало лишь на  150  дореформенных рублей каждому пенсионеру  — это 15  рублей после деноминации. Куб дров стоил 18  рублей, тапочки  — 11  рублей. Закон о  пенсиях появился в  1956  году, тогда выплачивали от  30  до  120  деноминированных рублей при наличии немалого трудового стажа: для женщин 20  лет, а  для мужчин 25  лет. В  противном случае платили «минималку»  — 7,5 рублей. В  колхозы пенсии дошли лишь спустя еще 8  лет и  составили 12  рублей.

Равенство было условным. Если Никита Хрущев получал пенсию 500  рублей в  месяц, то  четверть всех пенсионеров получала как раз «минималку». Такой порядок сохранился и  по  сей день. Пенсия депутата Госдумы сейчас около 100  тыс. рублей, тогда как средний размер пенсии на  1  октября 2022  года был 18 503  рубля. И  это средний, а  значит, пенсию условного депутата здесь тоже учли.

Советский союз оставил после себя кошмар 90-х. Пенсии тогда, по  подсчетам доктора экономических наук Михаила Дмитриева, не  обеспечивали «даже физиологический минимум средств к  существованию», и  это при условии, что их  выплачивали. На  начало 1997  года долг по  выплатам был 17  трлн неденоминированных «советских» рублей. Народ массово побежал в  село ради огородов.

Нынче  же молодежь успела вкусить западные блага и  не  верит ни  в  пенсию, ни  в  целину. В  прошлом году в  1,7 раза, до  6,56  млн человек, выросло число самозанятых, которые не  отчисляют взносы на  будущие выплаты. Как отмечает политолог Аббас Галлямов , на  капиталистическом Западе социальных гарантий оказалось куда больше, чем мечтали строители социализма.

Представьте автомобиль середины сороковых  — знаменитый «Газ М-20», высоко оцененный лично Сталиным. Сейчас он  обойдется ностальгирующему автолюбителю недешево. На  полноценную реставрацию и  обслуживание требуется много средств и  энтузиазма. Как только ни  пытаются адаптировать «Победу» те, кто действительно на  ней передвигается по  городу круглогодично. Так и  с  теми, кто яро мечтает о  возврате советского общественного строя.

Сторонники возврата к  СССР говорят о  «великой индустриализации». Но  не  учитывают, что она на  долгие годы поставила крест на  аграрном хозяйстве и  не  единожды вылилась в  жестокий кризис. К  1940  году доля городского населения страны выросла вдвое по  сравнению с  1922  годом и  достигла  33%. А  к  1990  году в  городах проживало 66% населения.

Люди строили светлое и  далекое будущее в  «соцгородах». Российская академия архитектуры и  строительных наук в  своей книге «Советское градостроительство 1917-1941» писала, что к  концу 30-х в  Магнитогорске 50% жилья было временным, барачного типа. 25% домов было землянками и  полуземлянками, 15%  — коммуналками, 8%  — самостроем: «нахаловками», и  2% приходились на  коттеджи для руководства и  крупных специалистов.

Уплотнение городов вынудило власть снизить санитарные нормы. В  1919  году Наркомздрав определил норму жилплощади в  9,1 кв.  м. на  человека, к  1930  году нормы снизили до  5,5 кв.  м. в  Москве, 3,5 кв.  м. в  Челябинске, 3,4 кв.  м. в  Красноярске, и  2,2 кв.  м. на  Донбассе. К  1952  году в  бараках проживали десятки миллионов человек.

У  номенклатуры условия были совсем другими. Об  этом напоминает и  «дом на  набережной», и  «дом наркомфина», который стал классикой авангардной архитектуры. Даже «сталинки» с  высокими потолками показывали расслоение общества. Та  же самая «Рублевка». Лишь за  тем исключением, что раньше роскошное жилье выдавалось временно. И  даже мебель в  квартирах и  домах чиновников была пронумерована для инвентаризации. Потерял место у  власти  — потерял имущество.

Бараков сейчас, конечно, меньше, они «не  доживают», население в  городах все уплотняется. С  2000  по  2020  год средняя площадь квартир в  новостройках Москвы сократилась на  24%. Самое маленькое жилье имеет площадь всего лишь 7,6 кв.  м., а  «однушки» на  15  кв.  м. перестали быть чем-то удивительным. На  человека выходит по  3,8 кв.  м., что недалеко ушло от  норм 1930  года, рассчитанных на  бараки и  коммуналки.

А  как распределяли самое важное? К  1933  году в  Москве проживало около 2% населения страны, зато ей  «перепадало» до  20% государственных фондов мяса, рыбы и  маргарина, до  25% муки и  круп, до  30% рыбопродуктов и  алкоголя. Москва и  Ленинград получали до  трети промышленных товаров.

Но  это вовсе не  означало сытость для всех москвичей. Инженерам и  рабочим полагалось 0,5–2 кг  мяса или рыбы, 400  г  постного масла, 0,5 сахара в  месяц на  всю семью. В  других городах пайки были куда скромнее: на  семью из  трех-четырех человек в  месяц приходилось по  1  кг  крупы, 0,5 кг  мяса и  1,5 кг  рыбы. Яйца, «молочка», фрукты и  чай для большинства москвичей были непозволительной роскошью, тогда как номенклатура отоваривалась в  200-й секции ГУМа и  магазине спецобслуживания на  Кутузовском. Зато сеть «Торгсинов» принимала у  людей золото и  семейные ценности в  обмен на  продуктовые наборы.

Опросы ВЦИОМ, проводившиеся к  100-летию образования Советского союза, показывают, что 58% россиян сожалеют о  его распаде, а  51% опрошенных уверены, что в  Советском союзе было больше хорошего, чем плохого. Люди ностальгируют по  стабильности, молодости и  беззаботному детству, дружбе народов и  величию, как показали те  же опросы. А  еще скучают по  социальной справедливости: бесплатным образованию и  медицине, трудоустройству по  распределению, путевкам на  море, жилью и  хлебу, который всегда стоит 26  копеек. Историк Ирина Карацуба считает, что на  самом деле люди скучают по  вымышленному мифическому прошлому:

Глава Фонда исторических исследований «Основание» Алексей Анпилогов не  вполне согласен с  коллегой в  том, что касается заимствования экономических и  общественных практик:

Остается открытым вопрос: даст ли заимствование хороший результат. «Развитой социализм» не смогли построить за 74 года. Получится ли у ностальгирующего общества взять из исторического «наследства» только хорошее, миновав прежние ошибки «родителя» и не сотворив новых.