Лев Степаненко: «Как неразумные куклы победили режиссера Глуховскую, или Двойная игра в Кукольном театре»

Спектакль «Ревизор» в Омском театре куклы, актера и маски «Арлекин» по мотивам пьесы Н. В. Гоголя. Режиссер Марина Глуховская (Москва), художник Ольга Веревкина.

Не так часто я бываю в театре кукол и потому всякий раз мне интересно в нем всё.

Наблюдения мои начались еще перед театром. К самому внушительному по размерам зданию театра кукол России один за другим подходят вместительные автобусы, из которых высыпаются оживленные подростки. Очевидно, зрители организованы, и это хорошо. Многие из школьников, возможно, никогда сами не пришли бы не только в кукольный, но и в любой другой театр вообще.

Живой поток вливается в парадный подъезд и поглощается чревом театра. Ослепительным светом открывается вестибюль и фойе, никто никого не обгоняет, кто-то как бы невидимый, руководит всем. Среди подростков видятся некоторые постарше, возможно это вожатые или молодые учителя, но они не кричат нервно на нарушителей потому, что таких здесь нет. Создается впечатление, что всё происходит само собой. В фойе выделяется прохаживающийся пожилой мужчина в строгом черном костюме с телефонной трубкой в руках, но он не произносит, ни слова, не делает ни одного замечания. Вероятно, это дежурный администратор, но он больше похож на случайного зрителя, как и я сам.

Группами или классами юные зрители выстраиваются без суеты к окнам раздевалки, они никуда не торопятся, т. к. уверены, что за них всё продумали. Единственным слабым местом оказался буфет на втором этаже, куда во время антракта отправилось столько зрителей, что были блокированы все проходы и подходы. Отмечу попутно, что подавляющее большинство подростков, девочки и мальчики, были худенькими, явно не избалованными излишним питанием. Через проход от меня я заметил миловидную девочку, показавшуюся мне кореянкой. Это наблюдал я, а взрослеющие дети были абсолютно индифферентны к этническим особенностям друг друга и непринужденно общались между собой.

В фойе уютно, расставлены в ряд несколько низких диванов с такими же столиками, на колоннах размещены фотографии артистов театра. Подростки не сказать, что ведут себя чинно, они оживлены, но отношения между ними дружеские, на них приятно посмотреть: еще физически не сформировавшиеся девочки, в меру раскованные мальчики в рубашках или курточках, никаких признаков подростковой субкультуры. Словом, зрители больше походили на публику не кукольного театра, а ТЮЗовского, т. к. они собрались на спектакль «Ревизор» по пьесе Гоголя, которую изучают школьники в восьмом классе.

Прозвенел первый звонок. Зрителей приглашают в зал, начинает заполняться первый ряд, затем второй, третий и так — до последнего. Я не переставал удивляться, казалось, самоорганизации зрителей. Так в пчелиной семье строго по порядку заполняются медом соты. Диву даюсь, ибо в обычном театре для взрослых зрители появляются по одному, парами или группками одновременно везде — в партере, амфитеатре, ложах бельэтажа, ярусов и других местах согласно купленным билетам.

Наконец, зал полон, сцена открыта, высоко вверху вдали просматривается в классическом зеленом мундире чиновника царских времен и потому хорошо узнаваемая кукла городничего Антона Антоновича Сквозник-Дмухановского. В нереальную фамилию эту, придуманную большим юмористом Гоголем, забавно вдуматься. Первое слово означает «сквозняк», т. е. то, чего обычные боятся люди, от чего они простывают и заболевают. Пока в зале, можно со всей очевидностью сказать, все здоровы, т. к. никто не чихает, не кашляет, хотя на дворе уже конец ноября. В зале тепло и никаких сквозняков.

Во второй части фамилии хорошо читается слово «муха».

Городничий спускается вниз, как муха, летящая на театральное пиршество.

Такой я вижу эту метафору, хотя не уверен, что режиссер Марина Глуховская имела в виду именно ее. Я волен воспринимать спектакль так, как мне подсказывает моя интуиция, знание Гоголя и полувековой опыт восприятия театрального искусства. Такое толкование хорошо настраивает меня на восприятие спектакля и свежий интерес к давно знакомой пьесе Гоголя. На всякий случай, похвалю за это режиссера, пока есть повод, дальше будет и критика. Кто-то может истолковать начало спектакля, конечно, по-другому.

Я порадуюсь вместе с ним, если это будет интересно, логично, оригинально и наведет на новые размышления.

Управляет куклой городничего заслуженный артист России Эдуард Павлинцев, а куклой Хлестакова — заслуженный артист России Дмитрий Войдак. Есть и еще заслуженный, похоже, ветеран, сходу вызывающий уважение при первом его появлении — Геннадий Власов. Вот уж чего не ожидал — в спектакле театра кукол сразу три заслуженных артиста. Это звание дается с трудом и говорит о высоком профессионализме артистов.

Они не где-то за ширмой, актеры управляют куклами открыто, на глазах у зрителей, в полный рост. При этом резко меняются давние представления о том, что это занятие для чудаков, еще не забывших свои собственные игры с куклами и машинками. Удивляет то, что с куклами работают серьезные современные мужчины и делают это настолько увлеченно и самозабвенно, что невольно проникаешься уважением и к артистам, и к театру кукол в целом.

Нет необходимости говорить о содержании спектакля, т. к. оно соответствует пьесе, знакомой каждому, окончившему среднюю школу. Содержание соответствует пьесе, хотя режиссер сократила количество действующих лиц в два раза, оставив из двадцати десять-двенадцать, но и их трудно отличить друг от друга с дальних рядов большого зала. Вблизи бы они смотрелись ярче. Не беда, куклы замечательны, но все они представляют отрицательных персонажей и потому схожи. По этой причине не обязательно, например, отличать Добчинского от Бобчинского, да они и хороши в паре. Режиссер не ставила задачу воспроизвести весь текст пьесы, но атмосферу пьесы она передает.

На фоне всех кукол персонажей резко выделяется лишь кукла Хлестакова, которая сделана, как и все остальные, художницей Ольгой Верёвкиной, но с особой любовью. Эта кукла единственная марионетка, управляемая с помощью нитей, что дает ей возможность иметь целый ряд степеней свободы. У неё шарниры в коленях, в бедрах, локтях и еще где-то, что дает возможность кукле маршировать, вставать на колени и вообще приблизиться к движениям реального человека.

Остальные куклы менее подвижны. Похоже, они из разряда тростевых, у которых подвижны лишь голова (вверх-вниз, влево-вправо), да руки.

Пространство сцены использовано весьма профессионально. Оно разбито по вертикали на несколько уровней. Первый уровень — пол сцены, на нем стоит огромный стол с зеленым покрытием, на котором свободно размещаются все действующие лица — артисты с куклами, это второй уровень. Здесь будут происходить основные события.

Выше есть еще два уровня, на самом верхнем из которых и находился в первый момент городничий Антон Антонович как глава города, по-современному — мэр.

Сцена из спектакля: крайний слева Хлестаков (Дмитрий Войдак), крайний справа городничий (Эдуард Павлинцев).

Вместе с городничим появляются все остальные действующие лица — артисты с куклами в руках: Земляника (Дмитрий Исаев), Бобчинский и Ляпкин-Тяпкин (Роман Шуников), Марья Антоновна и Добчинский (Ирина Сергеева), Анна Андреевна и уездный лекарь Гибнер (Марина Зеня), Пошлепкина (Марина Солдатова), смотритель училищ Хлопов (Мария Поздняк). Говорят за персонажей, естественно, артисты, а жестикулируют куклы от их рук.

Кто же играет? — И артисты, и куклы. Артисты в сотворчестве с куклами играют лишь частью своих возможностей, а остальные возможности они передают, делегируют куклам, оживляя их. В результате получается симбиоз, накладывающий неожиданный отпечаток на изображаемые события — снимает остроту происходящего. Содержание пьесы принимает через куклы характер более человеческий, как ни странно это сказать. Пусть не обижаются куклы, мозгов всё-таки у них нет. Они играют, но это только видимость, творческие способности у них от актёров.

Здесь я подвожу речь к тому, что в пьесе Гоголя нет положительных героев. Они представлены гротескными, шаржированными, с преувеличенными недостатками, но в спектакле я не ощущаю этого. В чем дело?

А дело в том, что я смотрел в театрах Омска несколько других спектаклей Марины Глуховской, и в каждом из них она показала явное неуважение к русской классике.

В спектакле по Гоголю «Старосветская история», о которой Пушкин писал: «Трогательная идиллия, которая заставляет вас смеяться сквозь слезы грусти и умиления», дворовые люди живут в загоне для скота, тотально воруют у господ; комнатные девушки Ганна и Гапка беременеют неизвестно от кого… 60-летний помещик Афанасий Иванович катает на велосипеде, о котором тогда не имели представления, такую же Пульхерию Ивановну, а в число действующих лиц режиссер вводит ведьму (Пятый театр, май 2000 г.).

В спектакле «Человек из ресторана» по повести Ивана Шмелева боевой Андреевский флаг висит над питейным заведением. Икону Богородицы Мария Глуховская разместила среди подштанников, ею православные родители благословляют на блуд дочь Наташу. Совершен подлог произведения Шмелева (Пятый театр, октябрь 2000 г.).

В «Маскараде» по драме Михаила Лермонтова режиссер оскверняет выдающегося русского поэта. Благородный Арбенин, подобие самого Лермонтова, представлен карточным шулером с уголовными замашками. Он подкрадывается к спящему в авто (бортовой номер Л1835МЮ) после попойки князю Звездичу с опасной бритвой в руках и примеряет ее к шее жертвы. Мертвую Нину Арбенин тащит за воротник через всю сцену и скрывается с ней в провале сцены, как в преисподней. Ко всему прочему в 1835 г. никаких авто еще не существовало (академический театр, январь 2001 г.).

Режиссер Марина Глуховская в первые годы текущего тысячелетия много потрудилась в омских театрах. Назову еще пару ее ничтожных спектаклей 2002 года в академическом театре — «Полковнику никто не пишет» по повести Маркеса и «Закат» по пьесе Исаака Бабеля, но комментариев к ее театральным произведениям уже достаточно.

Зная прекрасно творчество Марины Глуховской, я шел на ее спектакль «Ревизор» в театре кукол, будучи уверен, что в остросатирической пьесе Гоголя ничего скверного додумывать не придется, всё это сам изобразил Гоголь, и уж тут-то она точно поднимет русскую действительность на дыбу. Однако этого не случилось, со сцены вдруг повеяло теплотой, что заставило меня глубоко задуматься, и я нашел ответ на свой вопрос, почему так произошло.

Хлестаков.

Теплота исходит от кукол через артистов. Артисты не могут без любви и улыбки относиться к своим куклам, будь они хоть трижды неприглядны. Нередко они принимают участие вместе с художником в создании кукол, т. е. при их рождении. Театр не хочет расставаться со своими куклами даже после того, как спектакль снят с репертуара. В омском театре есть прекрасный музей кукол, где зрители любят фотографироваться среди персонажей ушедшего времени, как среди себе подобных, и это о многом, думаю, говорит в пользу моего рассуждения о значимости кукол.

Особенно прелестна в «Ревизоре» кукла Хлестакова, которая выделяется изящностью своего облика. Любовь артистов к куклам переносится без их воли на жалких гоголевских персонажей. Так ребенок любит свои игрушки, хотя у них могут быть оторваны руки или ноги, как в стишке у Агнии Барто:

Уронили мишку на пол,

Оторвали мишке лапу.

Всё равно его не брошу —

Потому что он хороший.

Куклы оказались способны жить самостоятельно. Неразумные куклы победили разумного режиссера. Судя по предыдущим спектаклям, Марина Глуховская обязательно создала бы очередной пасквиль на произведение классика мировой величины — не получилось, куклы не дали! Спектакль о проезжем юноше Хлестакове и допустившем ошибку городничем получился не жестче, чем в обычном театре, а мягче.

Оторвали мишке лапу, и это дело житейское, поправимое. Плохо, когда калечат наше национальное культурное достояние, но на этот раз всё обошлось. Театр уважает юных зрителей, отлично организует их, спектакль получился как спектакль, режиссер как режиссер.

Куклы улучшают и вразумляют своих создателей.